Валерий Брюсов является одним из крупнейших поэтов Серебряного века русской поэзии. Он творил в то время, когда мы в России открывали для себя Японию. Представления об этой стране органически входят в общее представление русских о Востоке, как обетованной земле и потерянном рае, отсюда идет идеализация Японии и восхищение японским искусством. Крупнейшие русские писатели и художники той эпохи не прошли мимо Японии, она разообразно и причудливо отразилась в их творчестве. Есть такое понятие - русский японизм, то есть увлечение Японией, через него прошли Николай Рерих и Мстислав Добужинский, Константин Бальмонт и Андрей Белый. Японского влияния воздействовали на русских художников и писателей почти исключительно опосредованно - через Европу, через творчество Обри Бердслея, Тулуза Лотрека, Клода Моне, Эдгара Дега, Густава Климта и других художников, а так же поэтов. Идя по пути европейских собратьев, русские художники вводят в свои картины визуальные образы Японии - веера, куклы, гравюры, фарфор, кимоно. Особенно большое влияние на русское искусство оказала японская гравюра, отсюда в русском модерне заимствования, продиктованных влиянием японской гравюры, это и плоская манере письма, и непринужденная ритмическая игра линий, и особый орнамент из природных мотивов. Валерий Брюсов тоже не был в стороне от японизма.
В журнале "Весы", который редактировал Валерий Брюсов, появилась рецензия на русский перевод книги Уильяма Джорджа Астона (1841—1911), "История японской литературы". Автор был английским дипломатом и японистом, работавшим в английской миссии в Японии. Книга Уильяма Джорджа Астона отчетливо дает почувствовать, как чужда европейцам японская культура. Например, японские стихи - силлабические, рифмами японцы не пользуются, и их формы стихотворения "танка" и "хайкай" состоят в первом случае из 31 слога, а во втором - всего из 17 слогов.
Вот пример танка, мы сейчас называет этот жанр вака
Интересно, что здесь Брюсов употреблял множественное число - лягушки. Известно, что в японском языке не различают единственное и множественное числа в именах существительных. А Басё в своем рисунке к этому хайкай нарисовал только одну лягушку. Однако большинство японцев, не зная этого рисунка, все равно воображает одну лягушку. Звучало бы слишком шумно для передачи духа саби, если бы прыгали в пруд множество лягушек. Валерий Брюсов включил свои "Японские танки и хайкай" в книгу 1913 года "Сны человечества", выполнены они хореем и, в соответствии с японским оригиналом, включают две пятисложные строки (первую и третью) и три - семисложные (если это танка), или две пятисложные и семисложную между ними — если хокку. Танка у Брюсова могут быть нерифмованными или рифмованными. В этих произведениях можно заметить определенное влияние японской поэзии.
Но не все так просто в теме Брюсов и Япония. Мы знаем Валерия Брюсова как поэта. Литература была, безусловно, главным, но не единственным делом его жизни. Был еще другой Брюсов - историк, философ. Валерий Брюсов всерьез обращается к политическим проблемам современной ему России. Еще в университете он учился у виднейших историков своего времени, с тех пор всерьез интересовался историей. А еще была любовь к географии, к карте, к воображаемым путешествиям и описаниям подвигов землепроходцев и завоевателей. В своих исторических и политических взглядах Валерий Брюсов был типичным империалистом евразийского типа с примесью ортодоксально-славянофильской традиции, он тяготел к монархии как традиционной и наиболее естественной для России форме правления. Валерий Брюсов еще до начала русско-японской войны видел в Японии главного противника России на Дальнем Востоке, соперника на Тихом океане и в Маньчжурии. Великодержавное настроение этих времен поэт выразил в стихотворения "К Тихому океану", которое идеолог русского империализма Петр Струве назвал поэтической жемчужиной патриотической мечты.
Японизм проникал в русское сознание через сферу культуры, а не политики. Гейши, кимоно и самураи казались изящными атрибутами быта, деталями экзотического интерьера, далекого от действительности. Русско-японская война 1904-1905 годов вызвала в России небывалый всплеск интереса к Японии и японской культуре. В разгар японофобской кампании в стране Валерий Брюсов в журнале "Весы" публикует японские гравюры, преклоняясь великим японским художникам. И он же допускает не только прославление русской истории и русской армии, но и крайне резкие антияпонские высказывания. Вот, например, выдержка из частного письма Валерия Брюсова от 24 марта 1904 года, написание японских фамилий оставляю на совести автора.
"Ах, война! Наше бедствие выводит меня из себя. Давно пора бомбардировать Токио... Я люблю японское искусство. Я с детства мечтаю увидеть эти причудливые японские храмы, музеи с вещами Киенаги, Оутомара, Ейси, Тоекуни, Хиросими, Нокусай и всех, всех их, так странно звучащих для арийского уха... Но пусть русские ядра дробят эти храмы, эти музеи и самих художников, если они там еще существуют. Пусть вся Япония обратится в мертвую Элладу, в руины лучшего и великого прошлого, - я за варваров, я за гуннов, я за русских! Россия должна владычествовать на Дальнем Востоке, Великий Океан - наше озеро, и ради этого долга «ничто» всей Японии, будь их десяток!"
Русско-японская война, 1906
художник Нико Пиросмани
Стиль - наивное искусство (примитивизм)
Или вот цитата из письма поэта Максимилиану Волошину: "Япония будет раздавлена страшной тяжестью России, которая катится к Великому Океану по столь же непобедимым космическим законам, как лавина катится в долину". Валерий Брюсов одновременно восхищался Японией, ее искусством, ее художниками и параллельно призывал бомбить Токио. Как сказал диссидент Владимир Буковский, плюрализм в одной голове - это шизофрения. При этом поэт отдает должное противнику, причем не только его храбрости и мужеству, но значимости и оправданности его исторической миссии:
Война России с Японией 1904 г.. Первая стычка казаков с японцами в Корее
Под Мукденом. Бой 30 сентября 1904 года
В августе 1904 года Валерий Брюсов был еще полностью уверен в скорой победе России, но после Цусимы и сдачи Порт-Артура писал, что Русь со дня битвы на Калке не переживала ничего более тягостного. Мысли об исторической миссии России с воспоминаниями о Мукдене и Цусиме часты в его лирике и в последующие годы:
