|
Сонеты солнца, меда и луны
Константин Бальмонт (1867 - 1942) — поэт-символист, переводчик, эссеист, один из виднейших представителей русской поэзии Серебряного века. В апреле-мае 1916 года он совершил частный вояж в Японию, прибыв на корабле "Ходзан-мару". Поэт побывал в Иокогаме, Токио, Камакуре, где находится множество старинных храмов и монастырей, Никко. Затем - посещение Киото, символа золотого века национальной культуры, позже - древняя столица Нара. Константин Бальмонт буквально влюбился в Японию, вот выдержка из его частного письма. "Японцы именно один из немногих народов на земле, которые обладают особой притягательной для меня силой. Воплощение трудолюбия, любви к земле, любви благоговейной к своей работе и к своей родине, внимательности изящной, деликатности безукоризненной и первобытности, не утраченной при цивилизованности в лучшем смысле. Здесь нет грубых сцен, или я их не видел. Здесь нет грубых голосов, или я их не слышал. Что касается японской женщины, мне кажется, что любить её - великое и высокое счастье, ибо она - совершенство кротости, изящества, мягкости, ритма. Японка - музыка движений. Японка - поэма тончайших движений чувства. Японская природа - воздушная греза. И сколько здесь смеха, улыбок, живости, радостных вскликов!". Константин Бальмонт не был рядовым туристом, его имя было известно в Японии, здесь были встречи поэта с японскими литераторами, журналистами и переводчикиками. Стихи Бальмонта сильно отличались от японской традиции. Но его поэзия привлекала японцев из-за яркости красок и тонкости ощущений природы, японцы ощутили в русском поэте ценнейшее качество, сближающее его с японской культурной средой. Его переводы танка и хайку были высоко оценены не только в России, но и в Японии. Константин Бальмонт по возвращению в Россию написал ряд стихов на японскую тематику, они были объединены в книге поэта "Сонеты солнца, меда и луны. Песни миров". Это лирический цикл, посвященный Японии.
***
ЯПОНКЕ
Японка, кто видал японок,
Он ирис повстречал в цвету,
Чей дух душист и стебель тонок.
Ты ласточка и ты котенок.
Те звуки никогда не грубы.
Полураскрыты нежно губы, —
Как будто в них чуть спетый стих.
Всегда во всем необычайна
Японка — и японцу — тайна.
Ах, зачем, когда я с вами
Вы мне пели, стан был гибок,
Ветер мог бы вас склонить,
Нет, вы нежный цвет не рвали,
И на вас, хотя безмолвны,
Больше всех других мусмэ.
Вплоть ко мне, как лист, качнулась,
Водный стебель в полутьме.
Все, мерцая, промелькнули,
Слышу смехи в дальнем гуле,
Ах, зачем, когда я с вами
Праздник знал, который ал.
Ах, зачем я вас, как в храме,
Всех, вас всех не целовал.
О, что же, сердце, проще?
Приди, здесь все так мило,
Из века в век стихи и тишь
В твоей отчизне островной,
И память предков ты хранишь,
И сердцем любишь край родной.
И был вулканом сжатых сил,
Готовых смыть огнем врага.
Когда спешил ты в смелый бой,
Весной, исполненный огня,
К ней не привязывал коня.
Но в самых пламенных боях
Хранил ты свой старинный меч,
Чтоб сталь узнала весь размах
И весь восторг бесстрашных встреч.
Картина страсти, сон хмельной,
И ты виденьем страсти пьян.
В бою, почуяв слабость рук,
Усталость в сердце ощутив,
В лик страсти глянешь ты, и вдруг
Ты силен, молод и красив.
Любовь и жизнь. Горяч пожар!
Сполна твой пламень разожжен,
На зыби всех твоих знамен!
И свист звенящий лезвия —
Твой голос, древний самурай.
Ты — тигр, ты — коршун, ты — змея.
| |