***
Я люблю художника Ван Гога —
он сразил меня и покорил
тем, что в этой жизни очень много
странствовал, безумствовал, творил.
Этот гениальный шизофреник
с детской впечатлительной душой
по миру без дома и без денег
шёл своей дорогою большой.
И вела большая та дорога
сквозь поля земные и леса
нищего художника Ван Гога
к горизонту — прямо в небеса.
Он. уже больной и одноухий,
брал за высотою высоту
в творчестве. И телом был и духом
предан только кисти и холсту.
В доме скорби, в дни душевной боли,
он, колпак дурацкий теребя,
представлял в широком жёлтом поле,
в солнечных подсолнухах — себя.
Отгоняя ту — с косой, косую,
озирая мысленно межу,
думал: «Я то поле нарисую!»
Поправлял себя: «Отображу»
И — отобразил... И чтят Ван Гога,
у его «Подсолнухов» стоят
все народы: гога и магога,
русский, украинец и бурят.
Ах, как это горестно и сладко,
и какая правильная смерть:
творчеству отдаться без остатка,
в вдохновенья пламени сгореть,
чокнуться, сойти с ума, свихнуться,
ухо отхватить себе ножом.
А потомки после разберутся —
кто был гений, ну а кто — пижон.
Вот пример служенья Музе, Богу —
тем творцам, кто беден и гоним.
...Я люблю художника Ван Гога,
молча преклоняюсь перед ним.
© Roscov, 2003
* * *
Пускай меня простит Винсент Ван Гог
За то, что я помочь ему не мог,
За то, что я травы ему под ноги
Не постелил на выжженной дороге,
За то, что я не развязал шнурков
Его крестьянских пыльных башмаков,
За то, что в зной не дал ему напиться,
Не помешал в больнице застрелиться.
Стою себе, а надо мной навис
Закрученный, как пламя, кипарис.
Лимонный крон и темно-голубое, —
Без них не стал бы я самим собою;
Унизил бы я собственную речь,
Когда б чужую ношу сбросил с плеч.
А эта грубость ангела, с какою
Он свой мазок роднит с моей строкою,
Ведет и вас через его зрачок
Туда, где дышит звездами Ван Гог.
© Арсений Тарковский, 1958 год
***
