Яков Зиновьевич Черномордик – герой русско-японской войны 1904 года,
полковник медицинской службы. Фото начала прошлого века
Современная пресса старинному городку Велижу – районному центру Смоленской области – внимания не уделяет. Может быть, такое забвение и хорошо. Жизнь в нём течёт тихая, без потрясений и шумных криминальных разборок. У меня же к городку Велижу особый интерес: это город моих прародителей со стороны мамы – Черномордиков.
Удобно расположенный на реке Западная Двина он привлекал евреев селиться в нём уже в XVI веке. В XIX веке город считался наполовину еврейским. Пра-пра-пра… Черномордики осели здесь давно, открыли здесь своё “дело” по заготовке и сплаву леса, которое просуществовало не один век.
Маленький городок в XIX веке имел несколько иешив. Гимназии не было, и состоятельные евреи отвозили детей учиться в Витебск или Смоленск, гимназии которых славились 10-процентной нормой приёма еврейских детей, по тем временам довольно высокой.
Первым, кто проложил путь из Велижа в прибалтийский город Дерпт для учёбы в старинном Дерптском университете, был Яков Зиновьевич Черномордик – дядя моего дедушки. Главная причина выбора этого университета заключалась в том, что на его медицинский факультет принимали некрещёных евреев, а в городе разрешалось жить учащимся евреям без специального, так называемого, “вида на жительство”.
Но условия жизни в Дерпте для “иноверцев”, то есть евреев, были крайне тяжёлыми и унизительными. Яков Зиновьевич, обладая огромной силой воли (физической – тоже) и незаурядными способностями, смог преодолеть все трудности, прошёл полный курс обучения и получил звание врача, пользующееся тогда особым почётом и привилегиями. Когда его призвали на воинскую службу, ему присвоили офицерское звание. Было это при царствовании в России императора Александра II.
Племянники Якова Зиновьевича – три родных брата – Эммануил, Осип и Яков последовали его примеру: уехали из Велижа в Дерпт, учились в том же университете и получили искомое звание.
Но то произошло в самом конце XIX века при царствовании Николая II, когда Дерпт переименовали в город Юрьев, а учебное заведение – в Медицинский факультет Императорского Юрьевского университета.
В 1904 году Яков Зиновьевич принял участие в русско-японской войне. Самое удивительное в этой истории то, что он не просто принимал в ней участие, а в том, что он, некрещёный еврей, имел к тому времени звание полковника медицинской службы и на войне возглавил военный госпиталь. Сослуживцем его в то время был замечательный русский писатель, тоже врач и тоже окончивший Медицинский факультет Дерптского университета В.В.Вересаев.
В общем, Я.З.Черномордик воевал “за царя и Отечество”. Имел какой-то царский орден, может, и не один, о чём впоследствии не любил говорить. Главный “штамп” от войны у него остался на всю жизнь: из-за тяжёлой контузии он полностью потерял слух. Глухота оставила его одиноким – семьёй он не обзавёлся.
До самой глубокой старости Яков Зиновьевич жил в Велиже. Его знали и любили все жители. Не знать его было невозможно: огромного роста, плотный, с пышной шевелюрой, с годами поседевшей. Красавец!
Несмотря на глухоту, он до начала Великой Отечественной войны 1941-45 годов работал главным санитарным врачом города. Ежедневный его обход всех улиц города был ритуальным действом, и городские власти – и в царское время и при Советах – уважали и ценили его. Такой вот ходячий памятник двух эпох – дореволюционной и советской. Поразительный факт: по праздникам в обеих эпохах его сажали в президиум рядом с руководителями этого чистого, уютного зелёного городка.
С приходом Советской власти почти все Черномордики обосновались в Москве, и Яков Зиновьевич довольно часто приезжал повидаться со своими племянниками и племянницами, с их семьями и новым подрастающим поколением. Всех помнил. Его приезды в 30-х годах мне, тогда девочке, запомнились очень хорошо. Огромный, громкоговорящий, при встречах любивший целовать всех присутствующих, боясь как бы кого-нибудь не узнать и не обидеть. И ему все радовались. Страшные годы сталинских репрессий (1937-1938 гг.) не коснулись героя русско-японской войны. Возможно, спасли преклонные годы, глухота и город Велиж – тихая провинциальная глубинка. А могли бы “пришить” что-нибудь вроде “японский шпион”. В Москве же “косили”. Два его внучатых племянника – Евгений Эммануилович, возглавлявший врачебно-санитарную службу всех железных дорог страны, и Михаил Эммануилович, преподававший на высших курсах при Президиуме ВЦИК, погибли по обвинению в шпионаже и троцкизме. После смерти Сталина реабилитированы. Их имена включены в Книгу Памяти жертв политических репрессий, изданную в 2000 году Московским обществом “Мемориал”.
Где жил Яков Зиновьевич во время войны 1941-1945 годов сейчас трудно установить, но то, что в Велиже его не было, сомневаться не приходиться: такого колоритного еврея фашисты в живых бы не оставили.
После войны он в Москву не приезжал. Писал письма племяннице – моей бабушке Розе, в которых обязательно посылал приветы и поцелуи всей “мишпухе”. Присылал и свои фотографии. Последняя из них датирована 1948-м годом.
Его необычная жизнь завершилась в родном городе. К сожалению, в очень полезной и интересной Народной энциклопедии “Мой город” о городе Велиже, кроме того, что в нём в наши дни проживает около десяти тысяч человек, ничего не сказано.
Фото из письма бабушке Розе. 1948 год
Дерпт. Здание университета
Город Велиж. Городское училище
© Нина Фишкова. Еженедельник “Секрет” (velelens.livejournal.com)
