Автор: ФУСЭ Хироюки, Начальник Центра работы с читателями токийского головного офиса газеты «Ёмиури Симбун»

Бум Достоевского закончился. В какой-то момент времени было даже предчувствие, что в Японии под именем Достоевского начинается «бум России», но и это предчувствие полностью развеялось. Бум Достоевского произошел всего лишь несколько лет назад. Начало ему положил перевод «Братьев Карамазовых», выполненный Икуо Камэямой, ректором и профессором Токийского Университета иностранных языков, и выпущенный издательством «Кобунся» в серии «Новые переводы классики». Этот перевод «Братьев Карамазовых», издание которого началось в сентябре 2006 г., имел «беспрецедентные показатели продаж», и в сентябре 2008 г. общий объем продаж превысил 1 миллион экземпляров. Следует также добавить, что еще до этого значительно выросли объемы продаж произведений Достоевского, выпущенных другим издательством, что в июне 2007 г. впервые с 1970-ых годов был издан сборник статей о Достоевском и что в июле того же года в Токийском университете прошел симпозиум, посвященный Достоевскому.

В принципе произведения Достоевского изначально были хорошо знакомы японцам в качестве переводной литературы. Роан Утида перевел «Преступление и наказание» в 1892 г., после чего появился Масао Ёнэкава и многие другие переводчики. Как указывает литературный критик Минако Сайто, ранее уже два раза происходили «бумы новых переводов» Достоевского – после первой мировой войны в период модернизма Тайсё (со второй половины 1910-ых годов по 1930-ые годы) и в период послевоенного бурного экономического роста (60-ые и 70-ые годы), причем у обоих периодов была общая черта, заключавшаяся в «подъеме массовой культуры в условиях урбанизации».

Считается, что успех перевода Камэямы связан с его «простотой» и с тем, что он «пришелся на период времени, благоприятный для восприятия Достоевского». Специалист в области русской литературы Мицуёси Нумано (профессор Токийского университета) говорит, что в произведениях Достоевского «резко чувствуется настоящий вкус литературы, который был изначально ей присущ, но который поблек в рафинированной литературе 20 века». С другой стороны, сам Камэяма подчеркивает, что «идеи Достоевского схожи с идеями эпохи Интернета, в которую мы живем» («Россия: государство мрака и духов»).

Но этот бум Достоевского (точнее говоря, бум «Братьев Карамазовых») уже прошел. С наступлением 2012 года, то есть уже после того, как пик бума был уже пройден, в реакциях читателей на переводы Камэямы стали заметными усталость, неприятие и нежелание читать дальше – «всё, я понял, что не могу продолжать читать это дальше». Причина этого несомненно кроется в характере японских читателей – легко загорающихся и так же легко остывающих. Но ограничивается ли этим дело?

У нынешнего бума было несколько особенностей. Первая из них состоит в том, что этот бум охватил тех людей, которым изначально была близка русская литература, и почти не распространился на читателей молодого поколения. Этот бум опирался на людей старшего и среднего поколений, живших на рубеже 70-ых годов – в период бурного экономического роста. Это именно то поколение людей, которое выбирает «Братьев Карамазовых» в качестве рекомендуемой под номером один «книги для первокурсников». К этому же поколению относится и писатель Харуки Мураками, назвавший «Братьев Карамазовых» одной из «самых важных книг».

Пример двадцативосьмилетней писательницы Хитоми Канэхара, сказавшей, что прочитала «Братьев Карамазовых» «залпом, ни на мгновение не переставая размышлять», является весьма нетипичным. Это видно и по сборнику «21 век – приход Достоевского» (вышедшему в издательстве Сюэйся в июне 2007 г.), все участники бесед и авторы статей которого кроме Канэхары – люди в возрасте примерно за пятьдесят или за шестьдесят лет.

Вторая особенность состоит в равнодушном отношении России к таким событиям. Так, в свое время Россия не обратила совершенно никакого внимания на бумы Достоевского в довоенной и послевоенной Японии. В те годы, которые по классификации Минако Сайто, называются годами модернизма Тайсё и годами бурного экономического роста, выходили вызвавшие бум Достоевского переводы Масао Ёнэкавы (1927 г.) и Такуя Хары (1971 г.), соответственно. Однако те труды, которые поддерживали и анализировали эти бумы, даже не были переведены на русский язык кроме, может быть, сугубо научных статей. Типичными примерами таких работ в довоенной Японии может быть труд Хидэо Кобаяси «Жизнь Достоевского», печатавшийся с 1935 г., а в послевоенной Японии – труд Ютаки Хания «Достоевский, его жизнь и произведения», вышедший отдельной книгой в 1965 г.

Наверное, может быть правомочной и постановка вопроса о том, что труды Кобаяси и Хания, опиравшиеся на исследования Эдуарда Харлета Карра, не соответствуют сегодняшним требованиям. Хорошо, ну а если посмотреть на этот вопрос с точки зрения понимания Японии? Ведь есть много примеров людей, которые, как и я сам, оказались под впечатлением работ Кобаяси и Хания и поэтому стали читать Достоевского. Третья особенность, которая перекликается со второй, состоит в том, что Россия никак не смогла воспользоваться этим так кстати для нее возникшим в Японии бумом Достоевского. Ведь бум дает возможность для собственной «раскрутки», а Россия совершенно не смогла обратить эту возможность себе на пользу.

Результаты «Исследований общественного мнения по вопросам внешней политики», проводимых канцелярией кабинета министров Японии, показывают, что процент японцев, «не любящих Россию», за время бума Достоевского не только не изменился в лучшую сторону, но даже и ухудшился. Так, если по результатам опроса в декабре 2010 г. доля респондентов, ответивших, что они «не испытывают симпатий» по отношению к России, выросла по сравнению с предыдущим годом с 79,6% до 82,4%, а по результатам опроса января 2012 г. она достигла 82,9%.

Кстати, стоит отметить, что по результатам опроса, проведенного в декабре 2009 г., то есть, в самый разгар бума Достоевского, имело место, пусть и весьма незначительное, но все же увеличение по сравнению с предыдущим годом доли респондентов, ответивших, что «испытывают симпатии к России», – с 13,0% до 15,4%, в то время как доля «не испытывающих симпатий», напротив, понизилась тогда с 83,4% до 79,6%. Неужели не существует общей почвы – общей для Японии и России? Ведь такая прекрасная возможность для улучшения отношения японцев к России, какую предоставил России бум Достоевского, вряд ли снова предоставится ей в ближайшем будущем.